.

Библиотечные фонды: проблемы и решения: электронный журнал-препринт: научно-практический журнал по проблемам библиотечного фондоведения

Электронный журнал-препринт, № 5, декабрь, 2003

Записи на книгах как исторический источник и проблемы банка данных

Л. И. Киселева (РНБ)

Исследования последних лет убедительно показали, что записи на полях книг, переплетах или свободных от текста листах являются важным дополнительным источником для изучения истории и культуры. Их содержание касается как процессов создания книги, так и ее судьбы. Записи раскрывают имена владельцев, дарителей, свидетельствуют об отношении читателя к книге, к тексту, к явлениям духовной и культурной жизни своего времени. Библиотечные пометы, оставленные в книгах, дают возможность реконструировать и определить состав той или иной библиотеки (государственной, церковной, общественной, частной). Наличие в книге нескольких записей, раскрывающих последовательную принадлежность разным людям и библиотекам, позволяет выявить судьбу каждой книги, увидеть потребность в ней, а через это определить связи между людьми и судить о распространении духовной культуры.
Многолетняя работа с рукописной и редкой печатной книгой позволила собрать огромный материал, подтверждающий все выше сказанное. Приведу несколько примеров из своего опыта работы.
Мною изучено собрание знаменитых голландских типографов Эльзевиров, чьи издания оказались в России. Главный вопрос, который встает перед исследователем - как и когда они попали в нашу страну. По записям, пометам, штампам было установлено, что часть изданий Эльзевиров находилась в личной библиотеке Петра I, другая у его сподвижников - Брюса, Виниуса, Арескина, Феофелакта Лопатинского - переводчика, философа, общественного деятеля XVIII в. Известно, что Петру I принадлежало установление тесной связи с Голландией, где он бывал неоднократно. Именно там он видел издания Эльзевиров, напечатанные четким шрифтом, что безусловно оказало влияние на Петра I, заменившего сложный церковный кириллический шрифт на упрощенный гражданский, которым мы пользуемся до настоящего времени.
Другая часть собрания Эльзевиров во II второй половине XVIII и XIX в. оказалась в библиотеках русских ученых - академика Келлера, библиографа, литератора, адвоката В.П. Гаевского, академика Н.П. Лихачева и других ученых [1].
Таким образом, благодаря владельческим пометам удалось установить интерес к изданиям Эльзевиров определенных слоев российского общества.
Известно, что уже созданы программы, с помощью которых, используя владельческие пометы, можно достичь интересных результатов. Однако владельца книги или целой библиотеки можно определить не только по владельческим записям, но и по инвентарным номерам. И вот пример из моего опыта. Известно, что после смерти великого сербского просветителя Вука Караджича, его сын продал библиотеку отца Академии Наук России, которая поступила в ее библиотеку и была рассеяна в общем фонде по языковой системе. Многолетние поиски, исследователей наследия Вука, начавшиеся во второй половине XX столетия, не увенчались успехом. Считалось, что библиотека Караджича утрачена.
Позднее мне удалось найти инвентарь, составленный в Белграде, по которому библиотека Вука Караджича продавалась в Петербург. Затем было обнаружено несколько книг с дарственными надписями Вуку Караджичу, на корешке которых была прикреплена маленькая наклейка с номером, совпавшим с номером и названием книги в рукописном каталоге. После этого мною был осуществлен визуальный просмотр по всему славянскому фонду в поиске книг с подобными наклейками. В результате Библиотека Вука Караджича реконструирована и заняла достойное место как целое, раскрыв еще одну страницу истории культуры, просвещения и связи России с наследием сербского просветителя [2]. Мне представляется, что для программистов нет большой трудности решить проблему, если такой материал попадет в базу данных.
Своеобразным историческим источником являются дарственные, или, как их в России называют, "вкладные" записи на книгах, которые россияне дарили, "вкладывая" книги в церковь.
Каждую такую запись на книге следует рассматривать как исторический документ, оценка которого может производиться с разных точек зрения. Некоторые записи дают лишь имена владельцев, другие указывают на их социальное происхождение, положение в обществе, профессиональные интересы. Часто запись на книге заменяла купчую грамоту, которая фиксирует в краткой форме суть сделки, указывая дату, владельцев настоящих и будущих и, наконец, оберегает права на книгу, подтверждая собственноручной подписью и часто в присутствии свидетелей. Таким образом, очевидно, что сама форма записи на книге является историческим документом. Другое дело - она не признана юридической формой и может являться в кратком, свободном варианте, содержание которого зависит от воли и способности владельца или составителя. Но главное, что фиксирует запись - это реальную действительность вклада (дарения, передачи), сделки (купли-продажи), наследования или просто записывает свершившийся факт. Воспроизведенные записи в оригинале передают диалектальные особенности языка, что полезно для лингвистов, воссоздают тонкий флер человеческих отношений и значимость книги в жизни человека, использовавшего ее в разных ситуациях.
Мною были изучены 1500 изданий, напечатанных в Москве, в типографии "Печатный Двор" в XVI-XVII вв. [3]. В 900 книгах обнаружено 2500 записей, 796 имеют точную дату. Географически они включают территорию на востоке - Казань, на западе - Псков, на юге г. Орел, а на севере - Соловецкий монастырь. В записях упоминается более 30 городов, несколько десятков поселений и деревень, множество монастырей и церквей. Бесспорно, что записи могут служить для уточнения списка городов и селений XVI-XVII вв., а также местонахождения монастырей и церквей в те времена.
По записям можно установить, кто был владельцем книг, кто покупал и продавал книги, кто дарил и вкладывал их в церкви и монастыри. Среди владельцев мы видим царей, князей, графов, духовных лиц (священники, дьяконы), светских людей, служащих при церкви (дьячки, служки). Немалое число владельцев и вкладчиков разных чинов - бояр, окольничьих, думных дворян, служилых людей - стольников, приказчиков, стряпчих, писарей, служащих дворцовых канцелярий, посадских людей. Встречаются люди разных профессий - сытник, хлебник, уксусник, головщик, ветошник, пушкарь, псарь. В числе владельцев и продавцов книг много купцов, торговых людей, людей гостиной сотни и содержатель тамбовской суконной фабрики, немало военных, посадских людей и крестьян.
Среди известных имен в записях дарителей - царь Алексей Михайлович - отец Петра I, сам Петр I, его брат Иоанн, патриарх России - Филарет, князь Дмитрий Пожарский, князь Куракин, боярин Голицин.
Замечательную запись в книге оставил Иван Иванович Бутурлин (1661-1738). В 1687 г. он был премьер-майором только что созданного Преображенского полка. Участвовал в битве под Нарвой в 1700 г., был в плену у Карла XII до 1710 г., затем снова на полях сражений в Крыму, Литве, Гангуте. В 1717 г. в свите Петра I посетил Париж. С 1719 по 1722 г. Бутурлин был членом военного Совета. На книге "Лествица" 1647 г. имеется автограф И. Бутурлина: "1722 год ноября 2 начал читать эту книгу я, генерал полка и первой лейб гвардии Преображенского полку Иван Бутурлин, а дочитал сего ж месяца 10 числа и подписал своею рукою, до этой книги еще прочел книгу Петерима Печерского, Ефрема Сирина "Меч духовный", подписаны моею рукою по-руски и латински и на швецком языке читал все книги в Москве" [4]. Эти факты характеризуют Бутурлина как образованного по тому времени человека, умеющего писать и читать не только по-русски, но и по-шведски.
Вот еще несколько записей, оставленных военными. На книге "Учение и хитрость ратного строения пехотных людей" Вульгаузена. Запись XVII в. "Сия книга учебная ротному строю капитана московских стрельцов Тимофея Федорова сына Шыряева". В XVIII в. ее владельцем был прапорщик Дмитрий Соколов.
Книга "Уложение" 1649 г. в XVIII в. принадлежала капитану Тихменеву Леонтию Ильичу, а затем перешла в наследство сыну - Семену Леонтьевичу солдату 15-й роты лейб-гвардии Преображенского полка.
Владельцами книг были женщины, а также крестьяне, которые собирали деньги, чтобы купить книгу и подарить ее церкви на помин своей души и своих родственников. Записи позволяют установить, как книга служила нескольким поколениям крестьянских семей. Многие крестьяне на Руси в XVI-XVIII в. были грамотными, оставив собственноручные записи на книгах. Некоторые имели библиотеки, в которых насчитывалось иногда более 2-х десятков книг. Записи дают возможность установить, как книгу использовали: не только на помин души, подарив церкви, чтобы в загробной жизни простились все грехи, но по книге учили грамоте, книгой благословляли детей.
Всякий человек, сделавший вклад в церковь, желал бы, чтобы его завещание действовало всегда или как можно дольше. А потому в записях заклинаются те, кто нанесет вред книге или отлучит ее от церкви.
"…а кто сию книгу потеряет нерадением или украдет и тому судит Бог, когда придет судити живым и мертвым".
"…а кто сию книгу Служебник из дому Пречистые Богородицы возмет или украдит, или пропьет, тому судит Бог".
Однако, как видно по записям жизнь вводила свои коррективы. Многие записи свидетельствуют о продаже перепродаже книг. Любопытна история одного экземпляра "Уложения" 1649 г. Первая запись сообщает: "Сию книгу стрелец Архангельского города отдал книгу архангилского города Игнатию Ивановичу Завалишину и денег взял за книгу два рубли". Запись подтверждается именами свидетелей. Далее сын Завалишина совершает сделку тоже при свидетелях и продает книгу за полтора рубля. Наконец, в последней записи предупреждается, что книгу нельзя ни продать, ни заложить, ни подарить, а кто заложит или отдаст, то взять 10 рублей [5].
Книги продавались за большие и значительные суммы. Если сравнить цены с реальными, например, 30-х гг. XVII в., то станет ясно, что книги стоили очень дорого. Например, на деньги, затраченные на "Минею общую" 1637 г. 2 рубля 25 алтын, можно было купить 2 невода или 2 кузницы со снастью, или 4 коровы, или 2-3 лошади. За деньги, потраченные на покупку "Триоди постной" 1607 г., можно было купить 13 неводов или 26 коров.
С давних времен владельцы книг обменивались ими и фиксировали сделку на самих книгах. По записям устанавливается, что достаточно широко был развит книгообмен между монастырями, и определяются пути миграции многих книг.
В книгах имеются записи, оценивающие содержание книги и ее текст. Так о книге "Маргарии" Иоанна Златоуста восхищенный писатель пишет, что книга эта "слаще меда", а "мудрости ее приносят большую пользу, автор ее всякого читающего умом напитает". В этой записи видно, что читатель не только восхищается книгой, но и другим рекомендует ее читать.
На Библии почерком XX в. написано: "Очень хорошее чтение - мне понравилась Библия". Некоторые записи содержат критические замечания о книгах, так на "Октоихе" 1638 г. написано: "Эта книга не должна быть употреблена при богослужении, потому что написана в духе раскольническом, что доказывает, что она выпущена без цензуры [6]. Те же мысли записаны на Сборнике под названием "Кириллова книга" 1644 г.: "Книги ложные, книги еретические" [7].
Минея общая с праздничной 1645 г., находившейся в Архангельской семинарской библиотеке, в 1842 г. получила следующую запись: "Печать на сей книге порядочная, но содержание во многих местах противно. Как стерпеть такую несообразность в этой книге? Веть содержание не шутка. По моему мнению эту книгу давно бы нужно передать на сожение".
В книгах встречаются многочисленные записи на социальные и бытовые темы: о свадьбе, рождении детей, о переезде из одного места жительства в другое, об убийствах, самоубийствах, погребении и т.п. Встречаются выписки из прочитанных книг, притчи. Например, "Блажен муж, не идущий на совет нечестивых", "не тот милостив, кто много милости творит, а тот милостив, кто не обидит".
Особый интерес вызывают записи и пометы на рукописях, созданных еще до появления книгопечатания. Во-первых, в них обнаруживается особая специфика, а во-вторых, именно с рукописной книги все начиналось и перешло в книгу печатную.
Расчитывая пометы и записи в рукописных книгах, отделяющих нас 600-900, а то и тысячу лет, мы узнаем о событиях планетарного значения, как-то: землетрясение, изменение климата, пролет кометы мимо нашей планеты и т.п.
Но кроме этого в рукописных книгах есть особый тип помет и записей, которые являются также историческим источником связанным не только с владением и чтением книг, но характеризующим специфику создания рукописей и участников этого процесса.
Изучение всего комплекса помет в рукописной книге позволяет сгруппировать их по типам:

1. Пометы, точнее, следы работы, создававшего книгу. Это: сигнатуры тетрадей и листов в тетрадях, это и рекламы, связывающие текст одной тетради с текстом последующей. Пометы для рубрикатора или художника с указанием текста заголовка или объяснение того, что надо изобразить художнику. Все это дает представление об этапах работы, позволяет воссоздать процесс изготовления книги, полагает восстановить ее целостность, выявить дефекты. Нумерация листов в рукописи позволяет иногда соединить отдельные части рукописей, разъединенные в последующие века.
2. Другую группу составляют пометы редакторско-корректорского типа. Они датируются тем же временем и раскрывают работу с текстом, выявляя разные системы его исправления.
3. Третью группу составляют памятные записи писцов, в тексте которых иногда дается дата, автор и название сочинения, а также имя писца и имя, для кого он переписал рукопись.

Например, в рукописи с сочинением Василия Великого и Кирилла Александрийского сообщается, что книга переведена с греческого писателем Георгием Трапезунтским, переписана в 1469 г. Николаем Филектикусом в Риме в доме магистра Франциска Фини.
Переписывая сборник "Трапезные беседы", Фридрих Тульна завершил работу в 1422 г. будучи простым монахом, а в 1433 он составил алфавитный указатель, отметив, что является приором Кремсмюстерского аббатства. По записям иногда можно узнать не только судьбу рукописи, но и факты из жизни писца или автора сочинения.
Свободные листы или широкие поля рукописей иногда заполняли текстами, не имеющими прямого отношения к рукописи. Так на полях рукописи с Евангелиарием и Понтификалом, исполненной в Долмации в начале XII в., записано 53 грамоты дарений, вкладов, завещаний, постановлений, распоряжений, касающихся церкви св. Трифона в г. Которе в XIII в. Установлено, что оригиналы грамот не сохранились. Таким образом, рукопись в прямом смысле явилась хранителем ценнейшего исторического материала.
Итак, подводя итоги ясно, что рукописная и ранняя печатная книга является многогранным источником: не только основной текст, но и все записи последующих столетий представляют большой интерес для более полного восстановления истории и культуры. Если все полученные сведения будут сведены в банке данных, а затем использованы в соответствии с подготовленными программами, то многие проблемы фактической и социальной истории будут восстановлены и дадут возможность сделать важные выводы и правильные оценки, восстановить в полноте происходившие процессы и извлечь уроки для будущей жизни, ибо всякая история должна учить человечество жить.

Примечания:

1. Киселева Л.И. Эльзевиры Библиотеки Академии наук. / 250 лет Библиотеки Академии наук СССР. Сборник докладов юбилейной научной конференции 25-26 ноября 1994. - М.-Л., 1965. - С. 333-341.
2. Киселева Л.И. Книжное собрание Вука Караджича в Библиотеке Академии наук СССР. // Русские библиотеки и частные книжные собрания XVI-XIX веков. Сб. научн. трудов. - Л., 1979. - С. 59-78; Киселева Л.И. Книги Вука Стефановича Караджича в Библиотеке Академии наук СССР в Ленинграде. // Ковчежин. Кн. 24-25. - Београд, 1987-1988. - С. 141-144.
3. Корпус записей на старопечатных книгах. Вып. 1. Записи на книгах кириллического шрифта, напечатанных в Москве в XVI-XVII вв. / Сост. Л.И. Киселева. - СПб., 1992. - 217 с.
4. Там же. С. 5.
5. Там же. С. 82.
6. Там же. С. 52.
7. Там же. С. 62.

Дуньхуанские рукописи конца IV - 70-х гг. VI в. как памятники книжной культуры Китая

М. И. Демидова (РНБ)

Среди библиотечных коллекций восточных рукописей и раннепечатной книги особое место занимает Дуньхуанский фонд Санкт-Петербургского филиала Института востоковедения РАН.
Фонд представляет собой одно из крупных собраний уникальных материалов библиотеки буддийского монастыря конца XI в., обнаруженной в 1900 г. в пещере Могао близ Дуньхуана, небольшого городка провинции Ганьсу на северо-западной окраине Китая [1]. Дуньхуанские материалы были привезены в Петербург академиком С.Ф.Ольденбургом после двух экспедиций: Турфанской 1909-1910 гг. и Русской Туркестанской 1914-1915 гг., а также пополнены Н.Н.Кротковым в 1909-1910 гг. и рукописями из хотанской коллекции С.Е.Малова.
Другие крупные дуньхуанские собрания хранятся в Национальной библиотеке в Пекине, в Библиотеке Британского музея и Французской национальной библиотеке [2].
Примечательно, что период активного функционирования Дуньхуанской монастырской библиотеки совпал с тем временем, когда Дуньхуан продолжал быть важным пограничным районом, где когда-то начинался великий Шелковый путь из Китая в страны Азии и Европы. Установившиеся тогда контакты Дуньхуана с другими районами Китая, странами Центральной и Средней Азии, Индией и Кашмиром оказывали определенное влияние на развитие культуры этого округа в первом тысячелетии. Дуньхуан, согласно источникам, которые сохранила до нас Дуньхуанская библиотека, предстает как региональный культурный центр Китая, известный своими этническими контактами, коммуникативными связями с соседними государствами, буддийскими храмами - пещерами и монастырями, содействовавшими распространению буддизма, развитию искусства письма и книги. Поэтому научный интерес к материалам из всех дуньхуанских собраний, которые по приблизительным подсчетам составляют около 40 тысяч ед. хр., не ослабевает, а в последнее время нарастает в связи с подготовкой и изданием каталогов-описаний рукописей и ксилографов этих собраний, а также появлением многих публикаций дуньхуанских рукописей [3]. Такой глубокий интерес к книгам и документам из Дуньхуана в XX в. вызвал появление нового направления источниковедческой науки - дуньхуановедения. Развитию этого направления науки во многом способствуют комплексные исследования, основанные на изучении источников не из одного, а из всех дуньхуанских собраний по имеющимся описаниям, публикациям рукописей и непосредственному исследованию данных источников.
Эта же тенденция изучения источников наблюдается и в Институте востоковедения как при описании рукописей и фрагментов, хранящихся в Дуньхуанском фонде, так и при исследовании отдельных памятников письменности из Дуньхуана или некоторой группы их по определенной теме [4].
В конце 60-х - начале 70-х гг. XX в. мне посчастливилось принять участие в комплексном изучении дуньхуанских материалов, проводившемся под руководством китаиста-филолога Л.Н.Меньшикова, ныне доктора филологических наук, профессора Института востоковедения РАН. Темой моего исследования стала "Дуньхуанская книга как памятник китайской культуры конца IV - первой половины IX века" [5].
В настоящей статье представлены некоторые материалы того раздела моей работы, которые знакомят с проблемами изучения истории дуньхуанской книги с конца IV по 70-е гг. VI в. включительно. Исследуемые источники - это рукописи из Дуньхуана и других районов Китая. Для изучения мне были любезно предоставлены рукописи данного периода из Дуньхуанского фонда и прежде всего те, которые имели колофоны и различные пометы, библиотечные документы и каталоги-описания ряда дуньхуанских собраний, публикации их рукописей.
Работая с рукописями Дуньхуанского фонда и публикациями материалов из других коллекций, с каталогами-описаниями дуньхуанских собраний, я испытывала определенные трудности в выявлении материалов IV - 70-х гг. VI в., т.к. только в выпусках каталога "Описание китайских рукописей Дуньхуанского фонда Института народов Азии" рукописи датированы по качеству бумаги, высоте листа свитка, почерку и другим внешним признакам, характеризующим возраст рукописей [6]. В ходе работы не удалось выявить все рукописи названного периода, вошедшие в каталоги-описания дуньхуанских собраний Китая, Англии, Франции, России, Японии и Индии, а также в публикации материалов из Дуньхуана [7]. Можно пока говорить лишь о приблизительном количестве дуньхуанских книг на китайском языке, отнесенных к данному периоду. Оно превышает 200 ед. хр.
Рукописи этого периода различны по содержанию. Преобладают переводные буддийские произведения и комментарии на них. Имеются конфуцианские и даосские тексты, исторические и географические сочинения, медицинские трактаты, календари, литературные произведения и др.
Появление этих рукописей в Дуньхуане так или иначе связано с событиями политической и культурной жизни Китая, раздробленного в то время на отдельные государства, в числе которых на севере и северо-западе страны были сяньбийские, полусяньбийские и китайские царства, возглавлявшиеся правителями династий Северная Лян (307-439), Западная Цинь (385-431), Северная Вэй (386-535), Западная Лян (400-420), Северная Янь (409-436), Северная Ци (549-579) и Северная Чжоу (557-583).
Западные и северные кочевники, захватившие в то время власть в районах Северного и Северо-Западного Китая, ранее по условиям своей жизни во многом отличались от китайцев. Во вновь созданных царствах они селились обособленно и первоначально не смешивались с коренным населением этих районов, сохраняя свою военную племенную организацию. Это иноземное правление в большинстве случаев приводило к экономическому упадку ранее процветавшие районы Китая и к небывалым жестокостям по отношению к их коренному населению. Именно этими обстоятельствами объясняется активная миграция китайского населения из разных царств Северного Китая на юг страны. Несколько лучшим было положение на северо-западе, где в IV-V в. правили китайские династии: Ранняя Лян (345-346), столицей которой был Гуцзан (Увэй, пров. Ганьсу), Вэй (350-352), имевшая столицу в г. Е, и Западная Лян (400-420), столицей которой был Дуньхуан [8].
И хотя недалеко от этой столицы более долгий период правила сяньбийская династия Западная Цинь (385-431), столицей которой был Юншичуань (Юйчжун, пров. Ганьсу), в Дуньхуанском округе, несмотря на последующие опустошения северо-запада страны племенами ди и цян и их жестокости по отношению к коренному населению, правители смогли сохранить ранее существовавшие буддийские монастыри и обогатить традиции китайской культуры, создав письменные памятники и храмы-пещеры как свидетельства развития этой культуры.
Буддийские рукописи, составляющие подавляющую часть дошедших до нас памятников письмености из Дуньхуана, в конце IV - 70-х гг. VI в. были, вероятнее всего, результатом той работы по переписке буддийских текстов, которая велась здесь еще в начале первого тысячелетия, о чем свидетельствует факт начала распространения буддизма в Китае после завоевания ханьским императором У-ди Западного края, а также организации работы по переводу буддийских текстов при императоре Хуанди (147-167 гг.) [9].
Что же касается буддизма в изучаемый нами период, то он официально был признан многими династиями Северного и Южного Китая. Тогда же активно переводили с санскрита на китайский язык буддийские произведения и распространяли их во многих списках. Учет названий этих произведений, переведенных в то время в Китае, позволяет определить их общее количество, насчитывающее около тысячи наименований [10].
Среди многих буддийских текстов того времени, хранящихся в Дуньхуанском фонде Института востоковедения, есть три фрагмента буддийских сутр, датированных 434, 502 и 573 гг. Один из них (шифр: Ф-320) содержит записи переписчика и "вкладчика" рукописи, два других (шифры: Ф-113 и Ф-325 А) - колофоны.
Тот факт, что в буддийской библиотеке Дуньхуана обнаружено немало китайских рукописей небуддийского содержания, которые могут быть отнесены к изучаемому периоду, свидетельствует о разнообразии рукописных книг, бытовавших в этом районе. В их числе можно назвать медицинский трактат "Хуанди нэйцзин совэнь" (шифр: Дх-2683 А), текст "Даодэцзина" с комментариями (шифр: S. 6825), "Исторические записки" Сыма Цяня (шифр: Дх-2670 А) и др.
Что же касается формы книги, то для всех образцов китайских рукописей изучаемого периода характерен свиток из бумаги. Основным писчим материалом тогда в Дуньхуане и других районах Китая, как показали исследования Р.Х.Клаппертона, Л.Джайлза, Фудзиэды Акири, Л.Н.Меньшикова и Пань Цзисина, была конопляная бумага "мачжи" [11]. В Дуньхуане, как правило, переписывали рукописи тушью, используя кисти с жестким ворсом и деревянным стрежнем, что давало возможность писать лишь сравнительно грубо, т.е. почерком ли. На юге Китая писали кистью с мягким ворсом и бамбуковым стрежнем, что давало особую тонкость и плавность переходов в знаках, которые характерны для почерка кай.
Последний был более изысканным стилем письма нежели почерк ли. Однако почерк ли, возможно, продолжал использоваться в Дуньхуане как стиль "делового письма", появившийся в ходе развития письменной коммуникации в Китае и допускавший применение довольно примитивной кисти. Кроме того, в дуньхуанских рукописях встречается и "скорописное письмо", исполнитель которого не отрывал кисть с тушью от бумаги и сокращал некоторые элементы иероглифов.
Дуньхуанские рукописи содержат богатый материал по искусству книгописания в различных районах Китая. На основании этих источников определяется ряд крупных центров книгопроизводства конца IV - 70-х гг. VI в.: Лоян, Цзинчжоу, Динчжоу, Дуньхуан, Гуачжоу, Иу (Хами) и др. [12].
Согласно колофонам рукописей, местами их переписки были монастырские скриптории. Рассмотрение локальных данных буддийских свитков из дуньхуанского скриптория начала VI в. позволяет полагать, что местом нахождения этого скриптория был буддийский монастырь Фахай в Дуньхуане. С деятельностью монастырских скрипториев Гуачжоу было, видимо, связано появление буддийских рукописей, изготовленных на пожертвования правителя Гуачжоу Юань Тайжуна. В дуньхуанских собраниях также сохранились рукописи из скрипториев столичных лоянских монастырей VI в.: Гуандэ, Чэнмин, Юннин, Дацзюе и Байма. Имеются фрагменты книг, переписанных в динчжоуском монастыре Фэнлэ и цзинчжоуском монастыре Чжулинь.
Вошедшие в наш обзор дуньхуанские материалы показывают, что их сведения дают возможность определить места появления первоначального перевода на китайский язык буддийского сочинения либо его последующих рукописных копий, установить школы переводчиков и писцов в различных районах Китая.
Помимо локализации, нас интересовали пути миграции китайских рукописей буддийских произведений в изучаемый период. И хотя пока нельзя сказать определенно, каким образом попало в Дуньхуан большинство буддийских книг, о которых идет речь, из отдаленных районов (таких, как Лоян, Динчжоу, Цзинчжоу и др.) - можно отметить, что часть из них была привезена сюда в виде пожертвований буддийским монастырям Дуньхуана. Пометы о пожертвовании рукописей имеются на многих книгах того времени, хранящихся в дуньхуанских собраниях.
На основании дуньхуанских материалов можно говорить не только о миграции буддийских рукописных книг, но и о миграции буддийских текстов - факт, который подтверждается рукописями, переписанными в самом Дуньхуане.
В результате определяется свыше 20 центров книгописания периода IV - конца VI в., откуда мигрировали китайские рукописи и тексты. Это центры - столицы государств северных и южных династий (Лоян, Пинчэн, Чанъань, Е, Чжанъе, Цзянькан или Цзянъе), либо крупные населенные пункты на путях из Китая в Индию и в другие страны (Гуачжоу, Иу, Пичэн, Гаочан, Цзинчжоу и Гуанчжоу). Определение названных центров книгописания помогает уяснить направления основных контактов китайцев с народами Средней, Центральной и Южной Азии.
Что же касается содержания буддийских произведений, распространенных в Китае в этот период, то значительную их часть составляли тексты, излагавшие основы буддийской философии и получившие сводное наименование Праджня.
Изучение указанных рукописей из Дуньхуана позволяет рассмотреть комплекс различных вопросов по истории китайской книги. Непосредственно с этими вопросами связан и учет лиц, занятых в то время изготовлением и распространением рукописных книг. Перечень книжников конца IV - 70-х гг. VI в., который мы составили по данным о лицах, упомянутых в колофонах рукописей, включил около 100 имен. Большинство из них принадлежит служителям буддийских монастырей и буддистам-мирянам.
Особый интерес для нашей работы имеют семь рукописей из Дуньхуанского округа с колофонами, датированными 511-514 гг. (шифры: S. 1427, S. 1547, S. 341, S. 2067, P. 2110, S. 6727, P. 2179). Они подтверждают не только активное функционирование скриптория в одном из буддийских монастырей Дуньхуана, но и позволяют проследить последовательность процессов создания каждой рукописной копии буддийского текста в этом скриптории. Колофоны фиксируют завершение писцом копии, проверку ее правщиком текста, просмотр наставником по канону и его санкционирование готовности копии для ее дальнейшего обращения.
В ряде случаев переписку буддийской рукописи в скриптории дуньхуанского монастыря подтверждает оттиск официальной печати, обнаруженный на некоторых дошедших до нас текстах. "Печать Дуньхуанского округа" встречается на хорошо сохранившихся свитках данного периода. Эти 14 свитков вошли в дуньхуанское собрание Британского музея (шифры: S. 1427, S. 1547, S. 341 и др.) и коллекцию Французской национальной библиотеки (шифры: P. 2110 и P. 2179), а также в библиотеки Порт-Артурского музея и Университета Отани. Дуньхуанские свитки с печатью Дуньхуанского округа изучены японским дуньхуановедом, профессором Фудзиэдой Акирой [13]. В Дуньхуанском фонде Института востоковедения рукописей или фрагментов с такой печатью пока не обнаружено.
Колофоны буддийских рукописей, переписанных в то же время в других районах Китая, как и колофоны рукописей Дуньхуана, содержат сведения о заказчиках копий для "вклада" в буддийский монастырь.
В работе "Дуньхуанские рукописи" Фудзиэды Акиры рассмотрено пять таких свитков, пожертвованных дуньхуанским принцем в 530-533 гг. [14]. Колофоны южнокитайских рукописей сообщают о переписке их текстов по повелению императора (шифр: P. 2196) или по просьбе других заказчиков (шифры: S. 81, P. 2160).
Лучше изучить основные процессы изготовления рукописной книги помогают также книжные термины тех лет. Их анализ дает некоторое представление о работе писцов, правщиков текстов, лиц, ответственных за качество переписанных рукописей, и о существовавшей тогда специализации в книгопроизводстве Китая.

Примечания:

1. Книги и документы из библиотеки буддийского монастыря, замурованной в пещере Могао, в 1900 г. были случайно обнаружены монахом, даосом Ван Юаньлуном во время чистки фресок комплекса "Пещер тысячи будд" в 14 км от Дуньхуана.
2. Рукописи и ксилографы, обнаруженные в Дуньхуане, первоначально не заинтересовали официальные власти Китая. Многие из них как новый научный материал привлекли внимание участников археографических и этнографических экспедиций из разных стран мира. В результате в первые десятилетия XX в. были созданы дуньхуанские собрания в крупнейших библиотеках Англии, Франции, Китая, России, Японии, а также появились частные коллекции таких материалов в Китае, Индии и Японии.
3. Подробный обзор работ, посвященных изучению дуньхуанских книг и документов дан в статье: Чугуевский Л.И. Дуньхуановедение //Письменные памятники Востока. Историко-филологические исследования. Ежегодник, 1968. - М., 1970. - С.241-259. (Далее - Чугуевский Л.И. Дуньхуановедение).
4. Среди важнейших работ по дуньхуановедению, подготовленных сотрудниками Института востоковедения РАН с 1957 г. под руководством Л.Н.Меньшикова, стали два выпуска каталога "Описание китайских рукописей Дуньхуанского фонда Института народов Азии" (М., 1963,1967); работа "Бяньвэнь о воздаянии за милости" (рукопись из Дуньхуанского фонда Института востоковедения). В 2-х частях. - М., 1972. Ч.1 - Факсимиле рукописи, исследование, перевод с китайского, комментарий и таблицы Л.Н.Меньшикова. - 419 с.; Ч.2 - Грамматический очерк и словарь И.Т.Зограф. - 346 с. - (Памятники письменности Востока, XXXIV), а также работа: Китайские документы из Дуньхуана: Факсимиле текстов, перевод с китайского, исследования и приложения Л.И.Чугуевского. Вып.1. - М.: Наука, 1983. - 560 с. - (Памятники письменности Востока).
5. Демидова М.И. Дуньхуанская книга как памятник китайской культуры конца IV - первой половины IX века: Автореф. дис. канд. ист. наук. - Л., 1974. - 26 с.
6. Основные проблемы определения возраста дуньхуанских рукописей по внешним данным изложены в статье: Меньшиков Л.Н. О датировке рукописей из Дуньхуана //Описание китайских рукописей Дуньхуанского фонда Института народов Азии. Вып.2. - М., 1967. - С.567-600. (Далее - Меньшиков Л.Н. О датировке рукописей).
7. Подробней об этом см.: Меньшиков Л.Н. О датировке рукописей. - С.567-574; Чугуевский Л.И. Дуньхуановедение. - С.247-251.
9. Очерки истории Китая с древности до опиумных войн /Народ. ун-т в Пекине /Под ред. Шан юэ. - М.: Изд-во вост. лит., 1959. - С.142-143.
10. Там же. - С.111.
11. Сведения об этом даны Нандзё Бунъю в его каталоге: Nanjo Bunjiu. A Cataloque of Chinese Translation of the Buddhist Tripitaka. - Oxford, 1883. - pp. 409, 410, 413, 420, 421, 424, 425, 428-431.
12. Подробней об этом см. Меньшиков Л.Н. О датировке рукописей. - С.568-573.
13. Более полные сведения о центрах переписки дуньхуанских рукописей рассматриваемого периода даны в работах: Демидова М.И. Относительно локализации и миграции китайских рукописей буддийских произведений периода 6-ти династий //Теоретические проблемы изучения литератур Дальнего Востока: Тезисы докл. пятой науч. конф... - М.: Наука, 1972. - С.10-12; Демидова М.И. О локализации и миграции рукописей буддийских произведений в период Шести династий (по материалам дуньхуанских коллекций) //Теоретические проблемы изучения литератур Дальнего Востока. - М., 1974. - С.76-84.
14. Fujieda Akira. The Tunhuang Manuscripts //Zinbun, 1966, № 9. - pp. 3-15.
15. Там же. - pp. 27-29.

Валленродиана в Библиотеке Российской Академии наук

Е. А. Савельева, Г. Н. Питулько (БАН)

Цель наcтоящего сообщения о библиотеке Валленродтов заключается в том, чтобы рассказать о книгах из этого собрания, которые в настоящее время хранится в отделе редкой книги Библиотеки Российской Академии наук в Санкт Петербурге (БАН).
Валленродиана БАН сложилась совершенно иным образом, нежели сама библиотека. В большой степени ее состав зависел от представления о редкой книге, бытовавшего в то время: зарубежная редкая и особо ценная книга должна была быть издана не позднее конца XVI в. И комплектованию нашего отдела редкой книги в первые годы его существования способствовало наличие так называемого обменно-резервного фонда, состоявшего из русских и зарубежных разновременных изданий. Этот отдел частично включал и книги, вывезенные из Германии в конце 40-х годов.
В результате Второй мировой войны территории западно- и восточноевропейских стран оказались сильно измененными, но серьезные перемены произошли и в духовной среде. Многие музеи, библиотеки, частные коллекции переменили своих владельцев, древнейшие архитектурные памятники оказались разрушенными и потеряли свое внутреннее убранство, веками сохранявшееся с особой тщательностью. Такие изменения произошли во всех странах, каким-либо образом задетых военным пожаром.
Лучшая участь ожидала те книги, картины, и другие художественные ценности, которые переменили своих владельцев: по крайней мере, они были спасены и не подверглись уничтожению. Печальная судьба сложилась у архитектурных памятников, испытавших на себе все последствия военного пожара.
Книги и художественные произведения на протяжении столетий всегда были ценным военным трофеем, который необходимо сохранить для своей культуры, для своей страны. Таким примером может служить шведское нашествие на Русское государство в начала XVII в., когда при непосредственном участии Якоба Делагарди из Новгорода был вывезен большой сундук с русскими книгами и документами. Большая их часть ныне находится в шведских архивах и библиотеках.
Вторая мировая война способствовала перераспределению культурных ценностей. В нем приняли участие как западные так и восточные страны Европы. Многие библиотеки, в том числе и частные, поменяли своих владельцев. Но при перемене владельцев и, главным образом, при перемене места хранения, ни одно книжное собрание не попало на другое в том виде, в каком оно хранилось раньше.
Не избегли подобной участи и кенигсбергские собрания. Около 1947 г. книги из Кенигсберга, включенного в состав Российской Федеративной Социалистической республики под именем Калининграда, были отправлены в Ленинград в Библиотеку Академии наук, которая в то время занималась перераспределением трофейных фондов среди библиотек страны.
Книги из Кенигсбергских библиотек было решено оставить в Академии наук и поделить между двумя академическими библиотеками Москвы и Ленинграда. В пятидесятые годы в Библиотеке Академии наук организовывался сектор редкой книги при рукописном отделе. В первоначальный фонд сектора попали и книги из резервного фонда, в котором до 1956 г. хранилась и большая часть кенигсбергских собраний.
В отделе рукописной и редкой книги БАН было решено прежде всего комплектовать фонды сектора редкой книги изданиями XV-XVI вв., особо ценными изданиями XVII в., в том числе и изданиями голландской фирмы Эльзевиров, коллекционными и исторически ценными изданиями XVIII и XIX в. Таким образом, самая старая часть Валлеродтского собрания уже в 1956 г. была принята в этот отдел и с тех пор постоянно хранится здесь.
В то же время часть книг гуманитарного профиля была передана в библиотеку отделения общественных наук Академии наук СССР, затем преобразованную в Фундаментальную библиотеку общественных наук, известную ныне как московский Институт научной информации по общественным наукам (ИНИОН), в котором старая книга, в том числе и немецкая заняла второстепенное положение. Для хранения фондов Институту было выделено помещение церкви в поселке Узкое.
В конце 50-х - начале 60-х гг. политика отдела рукописной и редкой книги БАН в отношении комплектования иностранного фонда изменилась. К изданиям XVII-XVIII в. стали относиться так же, как и ко всей старопечатной западноевропейской книге, но из-за отсутствия места в хранилище вынуждены были сначала взять из резервного фонда издания XVII в., а книги XVIII в. в основном оставить в резерве.
В 80-90-х г. ИНИОН передал БАН старопечатные западноевропейские издания, в том числе и книги Валленродтов. Одновременно институт завязал контакты с Калининградским институтом Канта, которому была отдана некоторая часть собрания Валленродтов.
В настоящее время в России эта библиотека разделилась между рядом учреждений, а именно большая ее часть хранится в отделе редкой книги БАН, вторая находится в ИНИОНе, третья - в музее Канта и университете города Калининграда.
Библиотека Академии наук не является библиотекой коллекционной, и книги в ней не хранятся по отдельным собраниям, поступившим в нее за все время ее существования с момента открытия (1714 г.). Точно также поступили и с книгами Валленродтов.
В настоящее время по предварительному подсчету выявлено более тысячи томов Валленродтских книг. Хронологические рамки - XV-XIX вв. Меньше всего в нашем собрании изданий XIX в. - всего пять томов, среди них интерес представляют записки французского маршала Нея о Наполеоне [1]. Инкунабулы насчитывают 12 ед. хранения (6 томов); книги XVI в. - более 270 томов; XVII в. - более 350 томов; XVIII в. - около 100 томов.
Собрание Валленродтов в Кенигсберге формировалось на протяжении нескольких столетий. Среди самых ярких владельцев-библиофилов из этой семьи выделялись Мартин фон Валленродт, Иоганн Эрнст Валленродт и его дядя-соправитель Эрнст Валленродт, чья деятельность и жизнь тесно связаны с Кенигсбергским университетом и общественной жизнью города.
Судьба Валенродтского собрания отражает те сложнейшие литературные и государственные процессы, которые протекали в то время в Германии. Как известно, еще в 1620-е гг. в Кенигсберге начал складываться кружок поэтов, местом встречи которых служил садик известного поэта, композитора и органиста Кафедрального Кенигсбергского собора - Генриха Альберта (1604-1651), того самого, который в 1635 г. написал музыку к первому оперному спектаклю "Клеомед" на либретто Симона Даха. У композитора собирались любители барочной поэзии. Как это было принято в ту пору, они придумали несколько претенциозное название своему кружку - "Тыквенная хижина". Возможно, среди графоманов и поэтов этого кружка был и один из Валленродтов. По крайней мере в составе Валленродтского собрания есть сочинения Симона Даха, причем не только высокого жанра - оды, но и многие произведения "на случай", вошедшие в состав толстых томов-конволютов.
Именно в их составе мы находим и траурную песню Даха, сочиненную 10 октября 1648 г. по случаю кончины кенигсбергского поэта Роберта Робертуса (1600-1648), человека, без сомнения, тесно связанного с семьей Валленродтов.
Имя Робертуса вошло в число имен владельцев, оставивших свои автографы на книгах из собрания Валленродтов. Наша Валленродиана имеет автографы придворного советника юстиции Роберта Робертина, или, Робертуса, по крайней мере, так он именовал себя, надписывая собственные книги. Эрудит Робертус интересовался различными темами. В собрании БАН имеется конволют, в состав которого входит "Описание Италии" Леонардо Альберти (Венеция, 1568) [2], имеющий три интереснейших владельческих пометы: 1) "Ex libris Georgij Langirfelt. Venetijs, Anno 1590", 2) "Robertus Robertinus. Regiomont. 1622 M. Novembr.", 3) "V.N.G.V. Quncta Descrittione di tutta Italia la inserto alla Bibliotheca a vita Ernesto di Wallenrodt consigliere di Tribunalo di Prussia". Вторая книга с такими же пометами также имеет отношение к Италии. Это - "Tesoro Politico, cive Relationi, Instruttioni, Trattati, Discorsi varii" [3]. Как видно, книги рано ушедшего поэта и одного из основателей литературного кружка в Кенигсберге уже в начале XVIII в. попала в собрание Валленродтов. Но не только Эрнст Валленродт собирал с тщанием книги в своем родном городе и во время путешествий.
Одним из страстных любителей и почитателей редкостей был его дядя - основатель этой библиотеки Мартин Валленродт, в первом собрании которого, сгоревшем во время пожара 1623 г., имелось 3 тыс. томов. Кстати говоря, некоторые из книг нашей Валленродианы несут на себе следы огня, видимо, они связаны с этой катастрофой XVII в. Наличие подобных экземпляров позволяет предположить, что не все книги первого собрания М. Валленродта тогда погибли.
Потомок основателя библиотеки Мартин Сигизмунд Валленродт, судя по записи на франкфуртском издании "Рейнеке-Лиса" (1579 г.) с превосходными гравюрами Йоста Аммана, являлся канцлером: "Magnificio Generoso et Nobili Viro ac D-no D-no Martino a Wallenrodt Cancellario Prutenico, D-no haereditario in pogirben etc. offerebat libellum M. Andreas Voglerus P. & Archipr. Welovianus A-o 1673 prid. Aprilis" ("Могущественному и знатному мужу господину Мартину Валленродту Канцлеру Пруссии даровал сию книгу Андреас Фоглер в 1673 г.") [4].
Судя по составу хранящейся в БАН части Валленродианы, репертуар книг в этом собрании был самым разнообразным. В него входили юридические и богословские сочинения известных авторов XVI-XVIII вв., теологические трактаты и роскошные экземпляры Библий, литературные труды предшественников и современников. Многочисленные члены рода не проходили мимо шедевров типографского искусства - изданий Плантена и его наследников, Джунта, Эльзевиров, и др. Если говорить о соотношении национальной немецкой книги и европейской, то, безусловно, преобладает немецкая книга, хотя латинский язык выступает в качестве основного наряду с формировавшимся с XVI в. литературным Хох-Дойч. Чрезвычайно мало представлены другие национальные языки - французский, итальянский, практически отсутствует английский. Т.о., соседствуют на равных латынь и немецкий.
Вполне естественно, что среди книг Валленродианы существенное место занимают собственно кенигсбергские издания, выходившие в XVI-XVIII вв. Довольно часто эти издания объединялись в конволюты по тематическому или хронологическому принципу, как к примеру сборник работ Эразма Роттердамского или том вольфенбюттельских изданий Мартина Лютера, Филиппа Меланхтона и других авторов. В подобных конволютах, помимо сведний о принадлежности данной книги к собранию Валленродтов, мы иногда встречаем любопытные пометы или автографы. Например, как в случае с томиком формата "in octavo" c сочинениями авторов XVI в., в котором два из 9-ти аллигатов сохранили дарственные записи автора - поэта Себастьяна Артомедуса: 1) "Magnificio viro Doctori et Professori, Consiliario Illustri; Academiae Regiom./onti/ Rectori... d/atu/r autor" и 2) "Lorino Buchio, Consiliario Jllustri, amico cordissiшo autor". Вполне вероятно, что Валленродты, собирая книги для собственной библиотеки, руководствовались и соображениями ценности, каковую книге придают подобные автографы, связанные с историей Кенигсберга, его жителей и университета. Сами Валленродты так же оставляли записи о первоначальной принадлежности той или иной книги, причем подробно сообщали, кто из их предков приобретал данную книгу. Так, на аугсбургском издании 1569 года "Немецкой Астрономии" Николауса Ренсбергенcrкого имеется запись, относящаяся к началу XVIII в., т. к. она связана с именем Эрнста фон Валленрода, но явно имеющая отношение к событиями второй половины XVI - начала XVII в. Она отчасти проливает свет на первый этап собирательства в семействе Валленродтов: "Dr. N.M.W. Dieses Buch hat seiner Grossmutеrlichen Bibliothec einverleiben wollen Ernst von Wallenrodt Prussisсhen Tribunals Rath" [5]. Или, к примеру, еще одна помета на французской книге начала XVIII в. "Entretien de M. Colbert ministre et secretaire d'Estat, avec Bouin fameux partisan": "Ce livre a insere a la Bibliotheque de son ayeul Erneste de Wallenrodt Conseiller du Tribunal en Prussi" [6].
Валленродты, являясь страстными библиофилами XVII столетия, большое значение придавали внешнему оформлению книги. Начиная с 1715 г. они пользовались экслибрисом с фамильным гербом и легендой, свидетельствующей о трепетном отношении к трудам своим и своих предков. В более ранее время кураторы и субкураторы библиотеки оставляли свои автографы на книгах, приобретенных для собрания, с 1725 г., переданного под опеку города. Валленродты сохраняли уважение к предшествующим владельцам. Наличие более ранних автографов и помет свидетельствует о том, что книги поступали к ним законным путем.
Одной из особенностей этой библиотеки является наличие старых переплетов, иногда тиснение в виде инициалов или года. Довольно часто встречаются датированные переплеты XVI - XVIII вв. К числу первых владельцев, имена которых украшают наиболее ценную часть собрания, - книги XVI века - встречается имя библиофила магистра филологии Андреаса Ириса (1540-1600), жизнь которого была связана с Эрфуртским, а затем - с 1568 г. - с Кенигсбергским университетом. Пометы, которые оставил после себя этот библиофил, говорят о том, что большую часть своей библиотеки он собрал именно в этом городе. Судя по имеющимся в нашем распоряжении книгам, Андреас Ирис, кроме автографов на титульных листах, имел свою монограмму на переплете: "M (agister) A (ndres) I (ris) H (ildesianus)".
Иногда на книгах можно обнаружить пометы Валленродтов, говорящие об их отношении к сочинениям определенных авторов. К примеру, на полях работы историка Самуэля Губера имеются многочисленные пометы следующего характера, похоже сделанные Мартином Валленродтом: "Diabol", "Corrigire". Они говорят о той горячности теологических споров, которые велись вокруг богословских тем в реформационном Кенигсберге. Именно здесь был напечатан и первый Катехизис на литовском языке. Иными словами, Кенигсберг - это не только литературный, но и богословский центр герцогства Бранденбургского.
Часть собрания Валлеродтов, имеющаяся в БАН, не может дать полное представление об этой библиотеке в то время, когда она хранилась в Домском соборе Кенигсберга. Как было сказано, выбор изданий для отдела рукописной и редкой книги во многом определялся направлением его комплектования.
Предпочтение, безусловно, отдавалось инкунабулам, среди которых имеются такие уникальные экземпляры, как "Пятиязычная Библия", напечатанная 17 февраля 1483 г. в Нюрнберге у знаменитого немецкого издателя XV в. Антона Кобергера со множеством иллюстраций - прекрасных ксилографий, сделанных по образцу знаменитой Кельнской Библии с удивительными шрифтами, весьма отличающимися от прочих шрифтов типографа. На книге имеются следующие записи : 1) "Biblia Haecce ante Lutheri tempora in Linguam Germanicam impressa Bibliothecae pie defunti Avi sui, cujus gloriosa memoria sit in benedictione! Quondam Supremi Regiminis in Borussia Consiliarij dignissimi Cancellarijque meritissimi Nepos ejus erga ciueresarietos religiosissimus Ernestus de Wallenrodt Summi Tribunalis, quod in Borussia est Consiliarius ejusque Assessor tercenarius ac Capitaneatus insterburgensis p. t. Praefectus a S. R. M. constitutus ut rem asservatione dignissimum annumerari voluit. A. 1. 7". (запись первой половины XVIII в.); 2) "Gedruckt zu Nurnberg 1483 durch Anton Koburger. Hain 3137". Шифр: A. 1. 7. [7]
Вторая подписанная инкунабула "Volumen Bernardini de Tridino de Monferrato: noviter cum summa diligenti correctione impressum", менее интересна для специалистов, хотя по хронологии поступления в библиотеку Валленродтов она является первой. Книга имеет запись основателя этого собрания Мартина Валленродта: "Splendidae Bibliothecae Generosi Mag-ci, Sereniij, vere nobilis et equitis Pruteni D. Martini von Wallenrodt Archcancellarij Ducatus Boruss. et cancellarij Magni Sereni Electoris et Marcs Brandenburg: et Ducis Borussiae ad dero voluit, hoc volumin, in petrpetuum sui, et suorum recordationem ... Senioris F. M. D. Anno 1626 30 octobris". Шифр: J. 8" [8].
Видимо, остальные инкунабулы поступили в библиотеку уже после 1715 г., поскольку экслибрис заменил владельческие записи. Среди инкунабул, находящихся в БАН преобладают книги теологические и юридические. С большой вероятностью можно утверждать, что они являются лишь частью книг XV в. из собрания Валленродтов.
Экслибрис Валленродтов служит как бы дополнительным свидетельством, подтверждающим передачу библиотеки городу для общественных нужд. Он сочетает герб рода с надписью об этом событии: "Wallenrodia dum Magnus Maioribus orta hunc reliquis iunxit bibliotheca libris utere concesso lector tibi munererite cuntaque patronis fausta precare meis".
Этот экслибрис, использовавшийся на протяжении веков, имеет одни и те же рисунок и надпись, но он печатался на бумаге разного качества и разной выделки: от тряпичной XVIII - начала XIX в. до бумаги машинного производства, что свидетельствует о большом сроке бытования владельческого знака в Валленродтской библиотеке.
Если инкунабулы собрания БАН по своему содержанию более или менее однообразны, то тематика книг XVI в. более разнообразна. В нашем собрании имеются теологические и юридические трактаты, исторические сочинения, литературные труды, в том числе и речи "по случаю", астрономические и математические работы видных ученых и т. п. Большее число книг этого времени издано в Германии. Встречаются такие города, как Виттенберг, Нюрнберг, Франкфурт на Майне и Франкфурт на Одере, Лейпциг и, кончено, Кенигсберг, хотя большее число изданий этого города приходится на XVII и XVIII в. Из книг XVI в. необходимо назвать такой уникальный экземпляр, как "Kirchen Ordnung" [9] (1558 г.), конволют из двух аллигатов с экслибрисами основателя кенигсбергского университета герцога Альбрехта и Валлеродтов.
Библиотека обладала такими изысканными изданиями, как книги, напечатанные знаменитым франкфуртским предпринимателем Сигизмундом Фейерабендом, в частности его "Саксонская хроника" (1585 г.) [10] и "Персидская история" (1592 г.) [11]. Некоторые издания имеют иллюстрации немецкого художника XVI в. Иоста Аммана, например: уже названный народный роман в переложении Гартмана Шопера "Reineke Fuchs" (1579 г.) [12], Гербовник [13] (1579 г.). Почти все эти книги являются ранним ядром библиотеки Валленродтов и имеют записи либо самого Мартина Валленродта, либо тех лиц, которые дарили ему эти книги.
Среди прочих немецких изданий этого времени очень интересны Библия на саксонском наречии (Гамбург, 1596 г.) [14], Описание Христианской церкви [15] Гедиона Каспара, "Корпус христианского вероучения" Филиппа Меланхтона [16], многочисленные другие его сочинения и сочинения Мартина Лютера, причем его "Энхиридион" имеет автограф Мартина Валленродта [17].
Среди имен других издателей и типографов XVI в., представленных в Валленродиане БАН, можно назвать базельского издателя Иоганна Фробена, в частности, "Жизнь цезарей" [18] с комментариями Эразма Роттердамского, отдельные тома собрания сочинений Августина Аврелия [19] и т. п.
Большая часть Валленродтских книг, в настоящее время, хранящихся в БАН, относится к XVII в. Причем некоторые сочинения авторов XVI века в этой библиотеке были представлены более поздними изданиями, например, "Космография" Себастьяна Мюнстера (Базель, Генрикпетри, 1614 г.) [20].
Для собрания книг XVII в. характерно наличие большого числа изданий знаменитой голландской фирмы Эльзевиров, расцвет которой приходился именно на это время. В настоящий момент найдено 14 книг, в принадлежности которых этой фирме сомнений быть не может. В БАН имеется 9 томов из всемирно известной серии "Республики": "Belgii confoederati Respublica: seu Gelriae, Holland., Zeland., Traject., Fris., Reansisal., Groning chorographica politique descriptio" [21]; "De Imperio Magni Mogolis sive India vera Commentarius. E varijs auctoribus congestis" с экслибрисом: "Ex libris: Werner Ludovicus Reinholdus" [22]; "Helvetiorum Respublica. Diversorum auctorum" [23]; "Hispania, sive De regis Hispaniae Regnis et opibus commentarius" [24]; "Laet Jean de. Portugallia sive De regis Portugalliae regni et opibus commentarius" [25]; "Respublica et status Imperii Romano-Germanici" [26]; "Smith Thomas. Thomae Smithi... De republica Anglorum libri tres... Editio ultima" [27]; "Varenius Bernardus. Descriptio Regni Japoniae" [28]; "Sprecher F. Rhetia ubi eius verus situs, Politia, bella foeders et alia memorabilia accuratissime describuntur" [29].
Из других изданий Эльзевиров можно назвать следующие исторические сочинения: "Ahmedes Arbasiada. Ahmesdi Arbasiadae Vitae et rerum gestarum Timuri qui vulgo Tamerlanes dicitur, historia" [30]; "Emmius Ubbo. Rerum Frisicarum historia" [31]; "Histoire du Siege de Bolduc, et de ce qui s'est passe en Pais-Bas Unis, l'an 1629 . Faicte Francoise, du Latin de Daniel Heinsius" [32]; философские рассуждения Рене Декарта [33].
Итак, первоначальный обзор книг из собрания Валленродтов, хранящихся в БАН, позволяет сделать вывод о том, что несомненно, эта библиотека достойна пристального внимания и изучения. Валленродтское собрание дает представление не просто о книжной культуре Кенигсберга, но и о сложных перипетиях духовной жизни немецкого общества эпохи формирования немецкой нации в целом и Прусского королевства, в частности. Библиотека Валленродтов позволяет проследить основные этапы формирования норм верхненемецкого языка и немецкой литературы раннего нового времени.

Примечания:

1. Ney. Memoires du marechal Ney. T. 1. - Bruxelles, 1833.
2. Alberti Leonardo. Descrittione di tutta Italia di F. Leandro Alberti Bolognese... - Venetia, appresso Lodovico degli Avanzi, 1568.
3. Tesoro Politico, cive Relationi, Instruttioni, Trattati, Discorsi varii Novamente impresso Colonia, Nell'Academia Italiana di Colinia, 1598.
4. Schopper Hartmann (1542-?). [Reinecke Fuchs]. Speculum vitae aulicae. De admirabili fallacia et astutia Vulpeculae Reinikes libri quatuor, nunc primum ex idiomate Germanico latinitate donati, adiectis elegantissimis iconibus... auctore Hartmanno Schoppero... - Francof. ad Moenum, apud Nicolaum Bassaeum, 1579.
5. Nicolaus Rensbergensis. Astronomia. Teutsch. der gleichen vormals nyne in druck auss gangen darinn verfast seind vier Bucher... - Augspurg, durch Mattheum Francken, 1568.
6. Entretien de M. Colbert ministre et secretaire d'Estat, avec Bouin fameux partisan. - Cologne, chez Pierre Marteau, 1701.
7. [Biblia Germanica]. На нем. яз., цветные иниц. Текст в два столбца. - [Nurnberg, Anton Koberger], 17. Febr., 1483. - 263 f. - Fo.
8. Bernardino de Tridino. Volumen Bernardini de Tridino de Monferrato: noviter cum summa diligenti correctione impressum. (Justinianus imperator). - Venetijs, (Bernardinus Stagninum, 18 Julij 1494). - 186+7 ff. - Fo. Конволют из 2-х аалигатов.
9. Kirchen Ordnung Wie es im Hrtzogthumb Preussen... Th. 1-2. - Konigsbreg, bey Johann Daubman, 1558.
10. Sachsische Chronica: - Franckfurt am Maaayn, in Verlegung Sigismund Feyerabend, 1585.
11. Persische Historia, Das ist: Warhaffte und Aussfurliche Beschreibung von dem landwirigen und erschrocklichen Krieg der Turcken wider die Persien... 1577... - Franckfurt am Mayn, durch Johann Feyerabendt in Verlegung Peters Fischers, 1592.
12. Schopper Hartmann (1542-?). [Reinecke Fuchs]. Speculum vitae aulicae. De admirabili fallacia et astutia Vulpeculae Reinikes libri quatuor, nunc primum ex idiomate Germanico latinitate donati, adiectis elegantissimis iconibus... auctore Hartmanno Schoppero... - Francof. ad Moenum, apud Nicolaum Bassaeum, 1579. - [10] ff., 496 pp., [10] ff. cum ill. - 12°.
13. Feyerabend Sigismund. Stam und Wapenbuch. - Franckfurt am Mayn, 1579. - 4o.
14. Biblia Dat ys: De gantze hillige Schrifft Sassisch D. Martin Luth. - Hamborch, dorch Jacobum Lucium den Jungern, 1596.
15. Hedion Caspar. Chronica Warrhafftige Beschreibung aller alter Christlichen Kirchen. - Franckfurt am Mayn, durch Peter Schmid und Jo. Herwagen Erben, 1565.
16. Melanchton Philipp. Corpus doctrinae Christinae. - Witemberg, Hans Krafft, 1561.
17. Luther Martin. Enchiridion Piarum precationum, cum Calendario et Passionali, ut vocant... - Witebergae, excudebat Laurentius Schuvenck, 1560.
18. Vitae Caesarum quarum scriptores ... Annotationes D. Erasmi Rot. Et Baptistae Egnotij vitas Caes. - Basileaem, Froben, 1546.
19. Augustinus Aurelius. [Opera]. P. 1. - Basileae, J. Petri et J. Frobeni, [1505-1506].
20. Munster Sebastian. Cosmographey: das ist Beschreibung aller Lander Herrschafften und furnemsten Stetten... - Basel, Sebastian Henricpetri, 1614.
21. Belgii confoederati Respublica: seu Gelriae, Holland., Zeland., Traject., Fris., Reansisal., Groning chorographica politique descriptio. - Lugd. Batav., ex officina Elzeviriana, 1630. - 8o.
22. De Imperio Magni Mogolis sive India vera Commentarius. E varijs auctoribus congestis. - Lugduni Batavorum, ex officina Elzeviriana, 1631. - 8o.
23. Helvetiorum Respublica. Diversorum auctorum... - Lugduni Bat., ex officina Elzeviriana, 1627. - 8o.
24. Hispania, sive De regis Hispaniae Regnis et opibus commentarius. - Lugd. Batav., ex officina Elzeviriana, 1629. - 8o.
25. Laet Jean de. Portugallia sive De regis Portugalliae regni et opibus commentarius. - Lugd. Batavor., ex Officina Elzeviriana, 1641. - 8o.
26. Respublica et status Imperii Romano-Germanici. T. 1-2. - Lugduni-Batav., Ex officina Elzeviriana, 1634. - 8o.
27. Smith Thomas. Thomae Smithi... De republica Anglorum libri tres... Editio ultima. - Lugd. Batavor., ex officina Elzeviriana, 1641. - 8o.
28. Varenius Bernardus. Descriptio Regni Japoniae. - Amstelodami, apud Ludovicum Elzevirium, 1649. - 8o.
29. Sprecher F. Rhetia ubi eius verus situs, Politia, bella foeders et alia memorabilia accuratissime describuntur. - Lugduni Batavorum, ex officina Elzeviria, 1633. - 8o.
30. Ahmedes Arbasiada. Ahmesdi Arbasiadae Vitae et rerum gestarum Timuri qui vulgo Tamerlanes dicitur, historia. - Lugduni Batavorum, ex typographia Elzeviriana, 1636. - 4o.
31. Emmius Ubbo. Rerum Frisicarum historia. - Lugduni Batavorum, apud Ludovicum Elzevirium, 1616. - Fo.
32. Histoire du Siege de Bolduc, et de ce qui s'est passe en Pais-Bas Unis, l'an 1629 . Faicte Francoise, du Latin de Daniel Heinsius. - Lugduni Batavorum, ex officina Elzeviriorum, 1631. - 212 p.- Fo.
33. Des Cartes Renatus. Renati Des Cartes Meditationes de prima philosophia... Editio ultima. - Amstelodami, Ludovicus Elzevirius, 1654. - 4o.

Книги из библиотеки академика А. Н. Самойловича в фонде Отдела национальной литературы РНБ

А. С. Асватуров (РНБ)

Памяти В. М. Тагирова (1942-2003)

Среди однообразия обязательного экземпляра в фонде Отдела национальной литературы (ОНЛ) взгляд выхватывает издания с какой-то иной, приватной аурой. Взяв книгу в руки, обнаруживаешь неожиданную дарственную надпись арабской вязью, герб или экслибрис именитого библиофила. Бывшие владельцы раритетов Отдела национальной литературы РНБ - потомки царских родов, всемирно известные академики, государственные деятели Российской империи. "Письмо вечно, жизнь преходяща" как гласит один из хадисов.
Документы ОНЛ с владельческими знаками являются культурным наследием народов России и сопредельных стран. Но кроме хранителей мало кто знаком с этим наследием. Правила каталогизации не требуют вносить имена прежних владельцев книг в каталожные карточки. Розыск таких изданий в миллионном фонде требует от хранителя больших знаний и времени. В ОНЛ, например, хранятся книги из библиотеки царевича Иоанна, внука последнего грузинского царя. 120 лет со дня покупки коллекции у князя Грузинского, мало кто об этом знал. Лишь ценные советы зав. сектором восточных фондов Отдела рукописей О.В. Васильевой в сочетании с энергией главного библиотекаря ОНЛ Ш.С.Жабко позволили выявить имеющиеся в фонде 34 издания из библиотеки царевича Иоанна.
Сегодняшнее смещение информационного интереса в электронную среду приведет, возможно, к созданию электронных копий документов на языках народов России [1]. Но cлед человеческого бытия принципиально не копируется. Не тиражирование, а бытование отдельного экземпляра делает книгу уникальной.
Отыскались в фонде ОНЛ и книги, принадлежавшие академику А.Н.Самойловичу. Несколько лет назад я подбирал книгу для копирования и дальнейшего дарения копии Национальной библиотеке Республики Саха-Якутия. Оригинальный букварь С.А.Новгородова (Якутск, 1917) отсутствовал в фондах якутских библиотек и вполне подходил для подарка по случаю 100-летия национального книгохранилища. До перехода на кириллицу в течение 10 лет азбукой С.Новгородова пользовались при печати якутских книг. На титульном листе букваря имелась дарственная надпись: "Дорогому учителю А.Н.Самойловичу от признательного ученика. С.Новгородов. 19 2/XI 17г."
Александр Николаевич Самойлович (1880-1938), выдающийся тюрколог, сын директора нижегородской гимназии, закончил восточный факультет Санкт-Петербургского университета по арабско-персидско-турецко-татарскому разряду. В 1929 г. избран действительным членом АН СССР. С 1934 г. возглавлял Институт востоковедения АН СССР. В 1937 г. был арестован и погиб 13 февраля 1938 г. Самойловичу, всемирно известному тюркологу, многие народы обязаны фундаментальными исследованиями и открытиями в их истории и культуре. Об уважении тюркских народов к памяти русского ученого говорит недавнее издание крымско-татарской библиотекой им. И.Гаспринского его трудов о Крыме [2].
По моей просьбе Вил Маданиевич Тагиров, свободно читавший и переводивший тюркские тексты на арабице, стал разыскивать в фонде ОНЛ издания, некогда принадлежавшие академику. Найденные книги - свидетельство разносторонних связей ученого с выдающимися представителями культуры и науки тюркских народов.
Среди выявленных Тагировым изданий, входивших в библиотеку Самойловича, - три книги Османа Акчокраклы. Это "Каллиграфия ислама"(СПб.,1900.) c дарственной надписью автора Самойловичу, два перевода пьесы "Женитьба" Гоголя (СПб. 1903.) и "Десять басен Крылова" (СПб. 1901.), также с дарственными надписями. Кем же был даритель?
Акчокраклы Осман Нури-Асанович (1878-1938) - писатель, историк, этнограф. Преподавал каллиграфию на восточном факультете Санкт-Петербургского университета. Издал в Петербурге перевод басен Крылова и опубликовал "Бахчисарайский фонтан" Пушкина параллельно на русском и крымско-татарском языках. В 1908-1910 гг. редактировал в Оренбурге журнал "Шура". В 1910-1916 гг. был сотрудником газеты И.Гаспринского "Терджиман". В 1920- начале 1930-х преподавал в Крымском пединституте. Один из основателей крымско-татароведения. Пьеса Акчокраклы "Бахчисарайский фонтан слез" с успехом шла на сцене Крымского татарского театра. В 1938 г. был обвинен в шпионаже и расстрелян [3].
Подтверждение дарения находим у самого Самойловича. В своей статье "Среди ставропольских туркменов и ногайцев и у крымских татар" Самойлович пишет: "От молодого Бахчисарайского литератора Осман Нури Акчокраклы, переводчика на татарский язык "Женитьбы" Гоголя, "Бахчисарайского фонтана" Пушкина и проч., я получил в подарок серию его произведений и один рукописный османский стихотворный сборник…" [4].
В 1923 г. Муса Джарулла Бигиев дарит Самойловичу свое сочинение "Маленькие мысли о больших проблемах" (СПБ. 1914.) На титульном листе книги имеется дарственная надпись арабицей. Этим же годом (1923) помечен другой подарок от Бигиева - "Вопросы брака". Брошюра, по-видимому, Самойловича не заинтересовала - некоторые страницы издания не разрезаны. О дружеских связях с Мусой Бигиевым свидетельствует пометка на еще одной книге из библиотеки Самойловича. В узбекском фонде ОНЛ Тагиров нашел владельческие записи Самойловича на Чагатайско-турко-османском словаре Сулеймана Аль-Бухари (Стамбул, 1880). На форзаце книги имеется запись чернилами по-русски "Куплено у Ташкентског.[о] поэта Кями за 4 р.50 к..Ташкент 19 6/V 08." Ниже карандашом приписка :"Книгопродавец Насрулла в Стамбуле сказал мне в 1925 г., что словаря Сулеймана больше в продаже не найти". На другом форзаце имеется следующая запись карандашом: "Второй экземпляр, купленный в 1911 г. в Стамбуле, продал Мусе Бикиеву 27 янв. 1917 года за 2 р. (купил за 20 пиастров)". Муса Бигиев (1875-1949) - богослов, политический деятель. Закончил медресе в Казани, учился на юридическом факультете Санкт-Петербургского университета. Сотрудничал в татарской периодике (Вакыт, Шура и др.). Переводил на татарский язык арабских философов, поэта Хафиза, Коран. Был религиозным реформатором. Организатор Всероссийского съезда мусульман в 1906-07 гг. В начале 1920-х опубликовал в Берлине "Азбуку мусульман", за что был арестовыван. Эмигрировал в 1930 г. Умер в Каире.
Автором двух других книг, принадлежавших Самойловичу, является историк, лидер башкирского национального движения Ахмад-Заки Валиди (1890-1970). В 1917-1919 гг. возглавлял Башкирское правительство. В 1919 -1920 гг. вел переговоры с Советским правительством об образовании Башкирской республики. С 1923 г. в эмиграции. С 1925 г. профессор Стамбульского университета. Основные труды посвящены истории тюркских народов. О принадлежности Самойловичу "Краткой истории тюрко-татар"(Казань, 1915) говорит дарственная запись на титульном листе арабицей: " Уважаемому Искандеру Николаи угли хазрату Самойловичу преподношу, автор (пер. Тагирова )". Под дарственной записью стоит написанная также арабицей дата -февраль 1915. По всему тексту карандашные пометы и реплики (довольно резкие) Самойловича. Другая книга Валиди, принадлежавшая Самойловичу - "Каюм Насири об одном сочинении Ш.Марджани". На титульном листе имеется запись - "Карандаш[ные] прим[ечания] А.Н.Самойловича". В картотеке коллекций Тагиров записал:" Записи владельца касаются личности автора и его учителей, а также содержания брошюры".
Подарком Самойловичу оказалась и книга туркменского поэта XV в. Вепаи "Светоч Ислама: Изложение мусульманского вероучения". (Ташкент, 1906.) Издание хранится в туркменском фонде ОНЛ. На полях маргиналии: чернилами - дарителя, карандашом - Самойловича. На русском титульном листе - запись дарителя: "Многоуважаемому Александру Николаевичу Самойловичу". Книга Вепаи многократно переиздавалась в Казани и Ташкенте. Как отмечает А.Язбердиев "Новшество в истории издания "Ровнок ал-ислама" - это его выпуск за 1905 г., осуществленный типографией при канцелярии Туркестанского генерал-губернатора на средства местного ориенталиста Н.П.Остроумова. На титульном листе помещен подзаголовок на туркменском и русском языках: "Учебное руководство, употребляемое в школах туркмен Закаспийской области" [5].
Последним по времени выявленным изданием с дарственной надписью Самойловичу является книга знаменитого просветителя крымско-татарского народа Исмаила Гаспринского. Это "Наставник или спутник учителя"(Бахчисарай, 1898.) На титульном листе дарственная надпись арабицей: " Уважаемому востоковеду Самойловичу".

Примечания:

1. Это очень важно, т.к. поможет перевести всплеск политических эмоций по поводу перемещения культурных ценностей к реальному вопросу о доступности этнокультурной информации для дальних пользователей.
2. А.Н.Самойлович Избранные труды о Крыме. Симферополь, 2000. 296 с.
3. см. об Акчокраклы "Деятели крымскотатарской культуры (1921- 1944): Биобиблиографический словарь. Симферополь, 1999. 240 с.
4. А.Н.Самойлович Избранные труды о Крыме. С.74.
5. Алмаз Язбердиев Старопечатные туркменские книги. М. 2001. С.93-94.

Книжная коллекция "Петербург-Ленинград" в Российской национальной библиотеке

А. И. Сапожников (РНБ)

В обширных фондах Российской национальной библиотеки (РНБ) возможны удивительные находки не только редких экземпляров книг, но и целых библиофильских коллекций, много лет назад поступивших в библиотеку и растворившихся среди миллионов изданий. Частные книжные собрания, поступившие в фонды крупных государственных библиотек, как правило, не хранят отдельно, книги рассеяны по библиотечным полкам и современная их реконструкция, при отсутствии каталога, представляет собой трудную задачу, требующую многолетней работы.
За двухвековую историю РНБ было сделано несколько исключений для особо ценных библиофильских собраний - их хранят отдельными комплексами на особых шифрах хранения. К сожалению, человеческая память зачастую бывает недолговечной. Имена библиофилов - прежних владельцев собраний, если они не попали в исторические очерки о библиотеке, с течением времени забываются и уже ничего не говорят новым поколениям библиотекарей. С подобной ситуацией столкнулся автор этих строк при знакомстве с книжной коллекцией "Ленинград в Великой Отечественной войне" в одном из книгохранилищ РНБ на Фонтанке, 36. Это достаточно известная коллекция, которой посвящено несколько публикаций, на ее основе подготовлен каталог книг, изданных в блокадном Ленинграде [1]. В шифрах книг из этой коллекции имеется индекс "Л3", указывающий на принадлежность к ней. Попутно замечу, что библиотечные шифры, ничего не говорящие обычному читателю, могут рассказать многое исследователю, знакомому с историей РНБ, прежде всего о времени поступления книг в библиотеку и принадлежности их к конкретному фонду/коллекции. Столкнувшись с новым индексом "Л3", за которым скрывалась целая коллекция, у меня возник вопрос о других индексах этого ряда, прежде всего "Л1" и "Л2". Оказалось, они существуют и, как мне объяснила одна из старейших сотрудниц Русского книжного фонда Алла Тихоновна Набережнева, на шифрах с этими индексами хранится коллекция "Петербург-Ленинград", поступившая в библиотеку от некоего А.А.Савельева. Имя бывшего владельца сохранили книжные штампы и автографы на титульных листах. К сожалению, этим ограничивались сведения, имевшиеся в фонде, о прежнем владельце книг.
В архиве РНБ не оказалось документов о приобретении книг из собрания А.А.Савельева, обычных для таких случаев (переписка, договор, квитанции и т.п.). После долгих поисков заведующая архивом Ирина Сергеевна Зверева вынесла в читальный зал два объемных архивных дела, заключавших в себе акты приема книг в фонды, с пометой на обложке - "А.А.Савельев". Совокупность актов представляла собою своеобразную опись этого библиофильского собрания, составленную при поступлении книг в библиотеку в 1936 г. Она позволяет судить о необычайной ценности собрания - более 7 тысяч книг XVIII-XIX вв., посвященных Петербургу-Ленинграду. В описях значатся издания самого разнообразного характера: от исторических трудов до ежегодных отчетов городских учреждений. Не заинтересоваться личностью А.А.Савельева после такого открытия было трудно, в поисках информации о нем пришлось провести архивные разыскания, в результате которых и появилась эта статья.
Антон Антонович Савельев родился в 1874 г. в семье мелкого служащего. По окончании Петербургского университета и Археологического института он работал в различных учреждениях нашего города в качестве статистика. В начале XX в. Савельев вступил в партию эсеров, был членом революционного подполья. В ноябре 1907 г. его арестовали за участие в нелегальном "Военно-писарском союзе", а спустя полтора года, в мае 1909 г., Петербургский Военно-окружной суд приговорил молодого революционера к восьми годам каторжных работ, замененных императором Николаем II ссылкой на поселение. Ссылку Савельев провел в Енисейской губернии (1909-1917 гг.).
Сотрудники Красноярского подотдела Русского Географического общества помогли ссыльному коллеге получить разрешение на экспедиции по Ангаре и на занятия в местных архивах для сбора фольклорного и этнографического материала. В годы ссылки Савельев публиковал статьи в журналах "Сибирский архив" и "Живая старина", газетах "Сибирский врач" (г. Томск) и "Енисейская мысль" (г. Красноярск). Известно об его попытке издать специальный "Ангарский сборник" с материалами на исторические и этнографические темы. Позднее в автобиографии он напишет: "В Сибири, в ссылке, - занимался статистической обработкой архивного материала для подготовлявшейся мною работы "Материалы по истории, этнографии и экономическому прошлому Приангарского края" [2]. Далее он продолжал: "Революция освободила меня из ссылки. Получив легитимационное свидетельство 30 марта 1917 г., я выехал в СПБ, к родным, которых не видел 10 лет". Затем начинается двухгодичный отрезок жизни, о котором он предпочитал не вспоминать, выдавая его за командировку в Пермскую губернию для сбора этнографических коллекций.
В действительности Антон Антонович был командирован в Пермскую область не Русским музеем, а Петроградской организацией эсеров для партийной работы [3]. Из Перми его направили в Осинский уезд "для ознакомления населения с событиями текущего момента и подготовке к выборам в Земские самоуправления и Учредительное собрание" [4]. В конце 1918 г. он был членом Комиссии по охране природы, памятников старины и искусства при Отделе народного образования Пермского Губсовдепа, заместителем председателя Правления Пермского Государственного Музея [5]. Этому музею он подарил свою библиотеку по истории революционного движения, находившуюся в Воронежской губернии, куда его командировали для привоза книг в Пермь. К сожалению, о результатах этой командировки ничего неизвестно, вероятно, она не удалась.
В конце декабря 1918 г. войска верховного главнокомандующего адмирала А.В.Колчака заняли Пермь и в течение полугода удерживали ее. Как известно, причины падения Перми изучала партийно-следственная комиссия в составе Ф.Э.Дзержинского и И.В.Сталина. Для эсера А.А.Савельева вступление белой армии в Пермь наоборот стало звездным часом, апогеем его политической карьеры. В начале 1919 г. Антон Антонович был избран членом Пермской городской управы, что сильно осложнило его дальнейшую жизнь уже при Советской власти. Как член городской управы он принимал участие во многих мероприятиях, которые в СССР могли быть вменены бывшему эсеру в вину. Например, в архиве сохранилось адресованное ему приглашение на вечер в честь командующего Сибирской армией генерал-лейтенанта Р.Гайды [6] (казненного в 1945 г. по приговору суда у себя на родине в Чехословакии). 1 июля 1919 г. в Пермь вернулась Красная армия, городская администрация ушла с войсками Колчака на восток. Трудная жизнь с отступающей армией, небольшое количество денег в прихваченной с собою городской казне заставили бывших членов Пермской управы искать лучшей доли, многие из них покинули Белую армию.
Осенью 1919 г. Антон Антонович вновь объявился в местах ссылки, вероятно, в те тревожные годы это было наиболее "тихое" место. Сначала он работал в качестве инструктора по внешкольному образованию в Енисейской губернской управе, затем был членом Попечительного совета Енисейской губернии [7]. В 1920-1922 г. Савельев заведовал Отделом Русского быта Государственного музея Приенисейского края (г.Красноярск), совершил ряд поездок по рекам Кеть и Чулым для пополнения этнографических коллекций. В то сложное время ему разрешалось иметь дома личную библиотеку для научных занятий, несколько рукописей он приобрел на базаре в Красноярске.
В 1924 г. Антон Антонович окончательно вернулся в Ленинград. Он неоднократно менял место работы, подолгу оставался безработным. В мае 1925 г. он подарил музею Ленинграда планы Москвы и Милана, литографию "Биржа" и несколько акварелей с проектом готического здания. Финансовое положение бывшего революционера было не из лучших и ему пришлось растаться с частью своих собраний. В 1926 г. он продал Государственной Публичной библиотеке (ГПБ) коллекцию материалов по истории революционного движения, о которой речь пойдет ниже. В 1931 г. Антон Антонович предложил Дальневосточной библиотеке (Хабаровск) купить собранный в Енисейской губернии фольклорный материал, но сделка не состоялась. Спустя два года эти документы приобрел Центральный музей художественной литературы, критики и публицистики. В настоящее время они хранятся в личном архивном фонде А.А.Савельева в Государственном Литературном музее (фонд 4, насчитывающий 4.256 единиц хранения). Из этого обширного и ценного фонда опубликована только небольшая часть [8]. В апреле 1933 г. он подарил ГПБ девять русских рукописей конца XVIII-начала XIX в. [9]
Общество "Старый Петербург - Новый Ленинград"
Научно-историческое Общество "Старый Петербург - Новый Ленинград" было создано в 1921 г. с целью изучения и популяризации памятников истории и культуры нашего города и пригородов. Оно было добровольным, бюджет пополнялся за счет членских взносов, пожертвований, выручки от экскурсий и продажи изданий. Во главе Общества стоял Совет из 10 человек, избираемых общим собранием. Первым председателем Совета был директор Музея города Л.А.Ильин, в Совет входили такие известные деятели культуры как композитор Б.В.Асафьев, художник А.Н.Бенуа, искусствоведы В.П.Зубов, В.Я.Курбатов, историк П.Н.Столпянский, директор Эрмитажа С.Н.Тройницкий и др. Общее число членов в различные годы колебалось от 300 до 500 человек.
Наиболее активной деятельность Общества была в 20-е гг. Например, по его инициативе был создан музей в квартире А.С.Пушкина на Мойке, 12. Действовали созданные обществом Музей отживающего культа и Музей купеческого быта. В начале 30-х гг. отношение властей к добровольному Обществу изменилось, несмотря на его ведомственную принадлежность к Наркомпросу. Общество уже не имело своего помещения и заседания Совета проходили на квартире председателя профессора Н.М.Осипова (Адмиралтейский пр., 12).
Антон Антонович вступил в Общество в 1927 г., когда вместе с В.Н.Плехановой начал заниматься историей Каменного острова. В 1929 г. он был членом Ревизионной комиссии, в 1930-33 гг. - казначеем, членом Совета и заведующим Культурно-массовым сектором. К сожалению, об его деятельности в Обществе известно немного, в ежегодных отчетах перечислены только сделанные им доклады:
 "История Каменноостровского театра" (1930 г.)
 "9 января в Петербурге (воспоминания)" (1930 г.)
 "Библиография музыкальных произведений, посвященных Петербургу" (1931 г.)
 "Материалы по истории рабочей окраины" (1933 г.) [10].
Несколько раз Савельев упоминается в неопубликованном дневнике ученого секретаря Общества В.М.Лосева [11]. 12 октября 1933 г. на квартире профессора Н.М.Осипова собралось очередное заседание Совета, на котором обсуждался вопрос о возможном присоединении Общества к Музею города. В результате обсуждения Н.М.Осипов, А.Г.Яцевич, В.М.Лосев и А.А.Савельев "решили в случае необходимости держать курс на вхождение в Ленинградское общество краеведения" [12]. 28 ноября того же года на заседании Общества обсуждался проект строительства дамбы для защиты города от водной стихии, Савельевым была подготовлена книжная выставка о петербургских наводнениях [13].
С 1934 г. Савельев перестает упоминаться в протоколах заседаний Совета [14]. Выбытие из руководящих кругов Общества было вызвано, вероятно, неуживчивым характером, но могли быть и другие причины, о которых глухо намекает в своем дневнике Лосев, сменивший его на посту казначея. Запись от 3 ноября 1933 г.: "Утром разговаривал с Яцевичем о "художествах" Савельева, я уверен, что у него по денежным делам "Старого Петербурга" неблагополучно" [15]. Однако Антон Антонович продолжал поддерживать связи с Обществом: 21 июня 1936 г. он сделал на заседании Библиографической секции сообщение о редких изданиях по истории Петербурга, а на следующий день - доклад на заседании Секции реконструкции Ленинграда "Зеленое строительство в Петербурге в Петровское время". В феврале 1938 г. по решению Отдела надзора Ленсовета Общество "Старый Петербург - Новый Ленинград" было ликвидировано.
Подготовленная Савельевым книжная выставка, посвященная наводнениям в Петербурге, не была неожиданностью для современников. Он был достаточно известным и авторитетным ленинградским книголюбом, бессменным членом всех городских библиофильских обществ, последовательно закрываемых властями. Этот период истории ленинградского библиофильства еще ждет своего исследователя, А.А.Савельев неминуемо займет в ней достаточно заметное место [16].
Ленинградское общество библиофилов (ЛОБ)
Ленинградское общество библиофилов представляло собою научное общество, созданное с целью исследования и популяризации книжного искусства. Это была необычайно мощная по своему научному потенциалу организация, наивысшим достижением которой является "Альманах библиофила" (Л., 1929), одно из самых замечательных изданий за всю историю русского библиофильства. В деятельности общества принимали участие целое созвездие известных библиофилов: Э.Ф.Голлербах, М.Н.Куфаев, О.Э.Вольценбург, В.С.Савонько, Б.А.Виллинбахов и др.
Антон Антонович был членом ЛОБ с 1927 г. В анкете члена общества он записал, что собирает книги с детских лет. Во время участия в революционном подполье библиофил собирал нелегальные издания, а после возвращения из ссылки областью его интересов стали книги, иконография, медали, промышленная графика и другие материалы по истории Петербурга-Ленинграда. В феврале 1931 г. Савельева избрали действительным членом ЛОБ.
5 ноября 1927 г. Антон Антонович выступил на заседании Общества с докладом "Библиографический обзор материалов по истории революционного движения из собрания А.А.Савельева". В своем докладе он рассказал об участии в революционном подполье в 1902-1907 гг., в том числе о распространении нелегальных изданий, в которых уже тогда видел ценный исторический материал. С 1905 г. Савельев стал собирать эти документы, включая рукописные материалы, размноженные различными способами. Собранная им коллекция насчитывала более 5 тысяч единиц, среди них редкие прокламации "Союза борьбы за освобождение рабочего класса" 1902-1903 гг. Особый интерес у слушателей вызвал рассказ бывшего подпольщика о технологии изготовления нелегальных изданий. В 1926 г. Антон Антонович продал свою коллекцию Государственной Публичной библиотеке, откуда она поступила в Институт Ленина. В архиве ЛОБ сохранилась программка этого заседания с тезисами доклада [17].
20 марта 1931 г. Антон Антонович сделал доклад "Из истории моего собрания"[18]. К сожалению, его тезисы не сохранились, на этот раз, вероятно, речь шла уже о книжной коллекции.
Секция библиофилов и экслибрисистов Северо-Западного отдела ВОФ
В сентябре 1931 г. ЛОБ было ликвидировано по предписанию Ленинградского Отдела народного образования. Чтобы не потерять возможности общаться и работать, ленинградские книголюбы организовали Секцию библиофилов и экслибрисистов в Северо-Западном отделе Всесоюзного общества филателистов. В новой организации Савельев стал членом Бюро, которое избиралось на общем собрании.
6 февраля 1932 г. в докладе "Петербург-Ленинград в бытовой графике", он рассказал об изображениях городских памятников архитектуры на различного рода объявлениях, книжных супер-обложках, конфетных обертках, папиросных и парфюмерных этикетках и т.д. Особое внимание было уделено двум мотивам городской архитектуры: торговой конторе Языкова и дому Лопатина (угол Фонтанки и Невского). Основными мотивами бытовой графики, по мнению докладчика, являлись изображения Петропавловской крепости, памятника Петру I, Исаакиевского собора и зданий Академии наук. Попутно замечу, что два первых из них он впоследствии использовал в своем экслибрисе.
16 сентября 1932 г. Антон Антонович сделал на заседании Секции доклад "Из архива Ф.И.Стравинского". В нем шла речь о материалах, посвященных двадцатипятилетнему юбилею газеты "Новое время" (1901 г.), издаваемой А.С.Сувориным. Доклад сопровождался показом материалов, сведения о которых говорят о том, что, вероятно, в руки библиофила попала часть архива Ф.И.Стравинского, знаменитого певца и известного коллекционера.
Секция библиофилов и экслибрисистов ЛОК
1 января 1933 г. Северо-Западный отдел Всесоюзного общества филателистов вошел в состав Ленинградского общества коллекционеров (ЛОК). Антон Антонович сохранил за собою членство в Бюро. Сначала от случая к случаю, а затем постоянно он руководил организованным книжным обменом на заседаниях Секции.
24 декабря 1935 г. Савельев выступил с докладом "История нашего города в лицах" на заседании Юношеской секции библиофилов. 2 августа 1936 г. на заседании Секции он сделал доклад "Редкие издания по Петербургу". 18 августа - "К истории антикварной книжной торговли в Петербурге 100 лет тому назад", в котором он рассказал о первых объявлениях о продаже антикварных книг в петербургских газетах и об одном из первых книжных каталогов, изданном в 1834 г.
Ученый секретарь Секции В.М.Лосев в 1936 г. подготовил справочник "Кто что собирает", где приводились краткие сведения о всех членах ЛОК. Процитирую полностью справку о нашем герое (Ф.И.О., адрес, объекты собирательства, с какого времени собирает, сведения о личных книжных знаках) из этого неосуществленного издания:
"Савельев Антон Антонович (1874)

1. Канал Грибоедова 160, кв. 22.
2. а) Книги по истории Петербурга-Ленинграда (7.000)
   б) Гравюры, литографии и предметы бытовой графики по Петербургу-Ленинграду (10.000)
   в) Экслибрисы, ярлыки и штампы по Петербургу-Ленинграду (500)
   г) Медали с видами Ленинграда (50)
   д) Открытки с видами Ленинграда (2.000)
3. Собирает с 1900 г.
4. Имеет личный экслибрис работы В.Д.Семеновой-Тянь-Шаньской" [19].

Из этой справки видно, что Антон Антонович обладал самой обширной коллекцией того времени, посвященной Петербургу-Ленинграду. Целый ряд ленинградских библиофилов собирали издания по этой теме: В.И.Барадэн, О.Э.Вольценбург, С.А.Давыдов, В.М.Лосев, М.В.Седунов, А.Г.Яцевич, но их собрания были меньше по объему.
С 1934 г. Антон Антонович отвечал в Секции за подготовку к 100-летнему юбилею А.С.Пушкина, в начале 1937 г. он возглавил Комитет по подготовке Пушкинской выставки. Однако отчет возглавляемого им Комитета на заседании Бюро признали неудовлетворительным и подготовку Пушкинской выставки Бюро взяло на себя. Тогда же Савельева отстранили от руководства книгообменом, была создана "Комиссия по наблюдению за книжным обменом", в которую вошли такие маститые книжники как О.Э.Вольценбург, А.Г.Биснек и Ф.Г.Шилов. Возможно, коллеги-библиофилы продемонстрировали этим решительным демаршем свое негативное отношение к продаже Савельевым книжного собрания Публичной библиотеке. Но, несмотря на это, членство в Бюро Секции за ним сохранилось.
С 1936 г. перестали выходить печатные издания ЛОК, наступили трудные времена для ленинградских библиофилов - на заседания собиралось не более 20 человек, часто без доклада, а только для Оргобмена книгами. Секция просуществовала до Великой Отечественной войны, Савельев продолжал участвовать в ее работе, о чем свидетельствует письма к ученому секретарю А.Г.Биснеку. В письме от 19 марта 1939 г. Антон Антонович сожалеет, что не был заранее извещен о заседании Бюро, которое бы обязательно посетил, несмотря на болезнь. На этом заседании рассматривался вопрос о вхождении Секции в библиографическую секцию Пушкинского общества. Савельев считал, что о слиянии не может быть и речи: библиофилам необходима самостоятельность. В письме от 1 апреля 1940 г. он просит перенести его доклад на осень, поскольку еще не имеет необходимых фотографий.
В январе 1939 г. Антон Антонович был принят на работу в Ленинградский областной исторический архив в качестве научного сотрудника, но уже в марте того же года был уволен "вследствие утраты трудоспособности" [20].
Умер Антон Антонович в 1942 г., в самую страшную блокадную зиму. Это черный год в истории ленинградского библиофильства, унесший жизни многих известных собирателей: В.М.Лосева, А.Г.Биснека, Э.Ф.Голлербаха и др. Его личный архив поступил в ЦГАЛО (ныне ЦГИА СПб), сначала в нем было 649 ед. хранения, затем часть из них присоединили к фонду общества "Старый Петербург-новый Ленинград", и сейчас в фонде Савельева числится 264 ед.хр. [21]. Семьи у Антона Антоновича не было, он занимал комнату площадью 16 кв. метров в коммунальной квартире. Как он умудрялся разместить в ней библиотеку и коллекции?
Судьба библиофильского собрания
Осенью 1936 г. библиофильское собрание А.А.Савельева было приобретено Государственной Публичной библиотекой. К тому времени оно насчитывало 7.306 названий (в 8.400 томах), которые поступили во II-й филиал ГПБ - одно из несуществующих ныне подразделений библиотеки, со своей непростой судьбой. Еще в 1921 г. в ведение ГПБ передали бывшую библиотеку Вольного экономического общества (ВЭО) вместе со зданием (4-я Красноармейская ул., д. 1). Это была одна из старейших библиотек Петербурга, основаннная в 1765 г. по указу императрицы Екатерины II. К 1917 г. ее фонд насчитывал свыше 200 тысяч томов - прекрасно подобранное собрание литературы по статистике, экономике и сельскому хозяйству России, включая издания земств и губернских статистических комитетов. В 1924 г. библиотека ВЭО сначала была переименована в библиотеку им. В.И.Ленина, а затем ее передали в ГПБ, где она стала II-м филиалом ГПБ.
В 1932 г. II-й филиал получил название "Библиотеки местного хозяйства" и стал активно пополняться "литературой по хозяйственному и советскому строительству в районном разрезе, а также научными монографиями об отдельных районах СССР". Понятно, что ленинградская тема вскоре стала превалирующей в филиале и приобретение коллекции Антона Антоновича произошло очень кстати.
В 1937 г., на основе только что приобретенного собрания Савельева во II-м филиале была организована выставка "Петербург-Ленинград", приуроченная к 20-летию Революции. Тогда же по инициативе главного библиотекаря В.А.Каратыгиной создали коллекцию "Петербург-Ленинград", а в марте 1937 г. ленинградские газеты сообщили об открытии во II-м филиале ГПБ "библиотеки по истории Ленинграда и области" [22].
В 1940 г. в коллекцию поступила картотека известного историка и знатока города П.Н.Столпянского, хорошо знакомого с Савельевым по обществу "Старый Петербург - Новый Ленинград". Эта картотека охватывала все стороны жизни нашего города от его создания до 1917 г. В основном она представляла собою роспись объявлений в петербургских газетах и информацию из официальных изданий. К сожалению, огромная картотека (более 100.000 карточек) поступила в крайне беспорядочном состоянии, никакой схемы или ключа к ней не было и восстановить первоначальный вид было крайне затруднительно. В результате нескольких лет работы, часть картотеки была восстановлена в прежнем виде, часть систематизирована по общей схеме коллекции "Петербург-Ленинград". В 40-х гг. коллекцию пополняли из Резервного фонда библиотеки, велась библиографическая роспись статей из газет и журналов. В 1950 г. все филиалы ГПБ были ликвидированы. Книги из II-го филиала, а вместе с ними и коллекцию "Петербург-Ленинград", перевезли в книгохранилище на Фонтанке, 36. Будучи частью основного фонда библиотеки, но находясь вне Главного здания, книги оказалсь отдалены от читателей на многие десятилетия. Только в наши дни, после освоения Нового здания библиотеки на Московском проспекте, появилась возможность переместить их в Главное здание и сделать более доступными для читателей.
Описание коллекции
Вернемся к упоминавшимся выше индексам "Л1" и "Л2" в коллекции "Петербург-Ленинград". Под первым из них хранятся книги о Петербурге, под вторым - о Ленинграде. Коллекция "Петербург-Ленинград" подразделяется примерно на 40 систематических отделений, ее общий объем около 5 тысяч книг.
На титульных листах книг из собрания А.А.Савельева встречаются следующие владельческие знаки:
- автограф-подпись;
- штамп "Архив А.Савельева №...";
- штамп "Собрание А.А.Савельева".
Известен экслибрис А.А.Савельева, но в книгах он почему-то не встречается.
В коллекции много ценных и редких изданий. Здесь имеется первый путеводитель по городу на русском языке, составленный А.И.Богдановым и дополненный В.Г.Рубаном, - "Историческое, географическое и топографическое описание Санкт-Петербурга от начала заведения его, с 1703 по 1751 год (СПб., 1779). Несколько книг "Петровской эпохи", одна из них завершила его царствование - "Описание порядка, держанного при погребении Петра Великого". (СПб., 1725). Из общепризнанных библиофильских редкостей назову книгу академика Г.Крафта "Подлинное и обстоятельное описание построенного в Санкт-Петербурге Ледяного дома". (СПб., 1741). Привлекает внимание издание "Устава столичного города Санкт-Петербурга", конформированного императором Павлом I в Гатчине 12 сентября 1798 г. Процитирую первый параграф второй главы: "Городское Правление или Ратгауз состоит из одного Президента, одного Директора Економии, шести Бургермейстеров и десяти Ратсгеров". При чтении этих строк сразу вспоминаются слова Ф.Ф.Вигеля о том, что Петербург - полу-немецкий город).
Главным образом, коллекция состоит из изданий XIX в. Хорошо представлены путеводители по городу, начиная с книг С.И.Аллера и К.М.Нистрема. Значительное количество исторических трудов, посвященных государственным учреждениям, учебным заведениям и коммерческих фирм, находившихся в Петербурге. Обращает на себя обширная подборка так называемых "полковых историй", об армейских соединениях, квартировавших в городе. Достаточно полно отражены издания 1920-30 гг., в том числе общества "Старый Петербург - Новый Ленинград".
Как и всякое библиофильское собрание, коллекция Савельева несет отпечаток эпохи, в которую она создавалась. Главная отличительная черта - наличие большого количества книг из частных и, так называемых, "дворцовых" библиотек, из книгохранилищ упраздненных государственных учреждений. В 20-30-е гг. букинистический рынок был наводнен такими изданиями - это было следствием Революции и Гражданской войны. В коллекции имеются книги из частных собраний Н.К.Синягина, принцессы Елены Георгиевны Саксен-Альтенбургской, В.В.Стасова, великих князей Николая Николаевича и Владимира Николаевича, графини С.В.Строгановой, С.Н.Смирнова, М.Г.Альтфатера, Э.В.Ропса. Книги из упраздненных библиотек: Александро-Невской Лавры, Морской Академии, Аничкова дворца, Кронштадской Морской библиотеки, Санкт-Петербургской 5-й гимназии, Санкт-Петербургского Русского Купеческого собрания, Санкт-Петербургского Коммерческого училища, Канцелярии Его Императорского Величества по принятию прошений. Многие из них попали к библиофилу через Государственный книжный фонд и "Книготоргин", о чем свидетельствуют штампы и наклейки.
Актуализация этой коллекции в связи с 300-летним юбилеем города, организация более удобного доступа читателей к ней - эти вопросы будут решены в ближайшем будущем.

Примечания:

1. Книги непобежденного Ленинграда. Т.1-2. СПб., 2000.
2. ЦГИА СПб. Ф.2188. Д.168. Л.1 об.
3. Там же. Л.23.
4. Там же. Л.24.
5. Там же. Л.26-27.
6. Там же. Д.180. Л.7.
7. Там же. Л.44.
8. Савельев А.А. Былинный эпос в Приангарском крае // Известия Средне-Сибирского отдела Государственного Русского географического общества. 1928, т.111. в.3; Лечебные "наговоры" из собрания А.А.Савельева. М., 1990.
9. ЦГИА СПб. Д.168. Л.79.
10. ОР РНБ. Ф.443. Д.109. Л.15; Д.110. Л.7.; Д.111. Л.12.
11. Как источник этот дневник достаточно пристрастен. Дело в том, что Савельев и Лосев являлись библиофилами-соперниками, поскольку оба собирали книги о Петербурге-Ленинграде. В марте 1932 г. Лосева, по рекомендации Савельева, приняли в Секцию библиофилов, но впоследствии отношения между ними разладились. Об этом наиболее ярко свидетельствует запись от 9 апреля 1935 г. : "Сукин сын Савельев перебил у меня книжечку - Крафт. Ледяной дом, изд. в Мишкине в 1880-х гг., хотя она у него есть". См.: Лосев В.М. Дневник книголюба. 1933-1935 гг. // ОР РНБ. Ф.443. Д.24. Л. 11 об.
12. Лосев В.М. Дневник. 1933-34 гг. // ОР РНБ. Ф.443. Д.894. Л.45-45об.
13. Там же. Л.80 об.
14. ОР РНБ. Ф.443. Д.106.
15. Там же. С.67 об.
16. В фундаментальном исследовании П.Н.Беркова "История советского библиофильства" он только упомянут.
17. ОР РНБ. Ф.76. Д.67. Л.232-235.
18. Протоколы общих собраний ЛОБ. 1929-1931 гг. // ОР РНБ. Ф.76. Д.69. Л.200.
19. Кто что собирает. Справочник на 1936 год. Сост.В.М.Лосев. Л., 1936. (машинопись) // ОР РНБ. Ф.443. Д.249.
20. ЦГИА СПБ. Ф.2188. Дело фонда.
21. ЦГИА СПБ. Ф.2188. Дело фонда.
22. Ленинградская правда. 1937. 14 марта.